Киммерику прекратились, как говорил отец, за неимением способных воевать с обеих сторон. Через несколько недель ей наконец-то пришло официальное сообщение о том, что

Марко Дорош пропал без вести.

Еще через некоторое время начали шептаться о том, во что превратились люди с пораженной территории. Сначала их называли мутантами, а потом просто уродами.

Когда Ма узнала, что в Киммерик начали допускать ученых, то поняла, что пора действовать. Научная степень, человек, пропавший во время

Вспышек — достаточное основание на разрешение. Однако даже ее удивила скорость, с которой ее документы приняли к рассмотрению, ведь она так и не приняла присягу.

Старшего Брата. Только через несколько дней хождения по бюрократическим коридорам она узнала истинную причину такого снисходительного к себе отношения. Ученые, побывавшие в Киммерике и вернувшиеся на материк, умирали в специальных, строго засекреченных больницах. Чем больше об этом узнавали другие, тем меньше желающих обращались за разрешениями отправиться на Территорию К. Но Ма решения не изменила.

Перед самой отправкой ее завели в серый безликий кабинет с портретом Языка на стене. За столом сидел очень уставший кул. У него были красные воспаленные глаза и серое от недосыпки лицо. Он сказал, что служил под началом Марка Дороша и хочет оказать ей услугу. Как вдове ей принадлежит пенсия, а его знакомый руководит ведомственной больницей, где она хоть завтра может заработать. Он чем-то обязан Марку Дорошу и хотел отблагодарить хотя бы ей. — Он был преданным и честным Братом, и, несмотря на то, что мог продолжать служить здесь, избрал тяжелый жребий. От него я меньше всего ждал такого выбора. -

Кул сказал это таким тоном, что Ма стала сомневаться в правдивости версии мужа. Он должен был охранять доктора Мамая, но глаза пула намекали на что-то другое.

— О каком выборе вы говорите?

Кул повел бровями, удивляясь, что жена не знала такого о муже.

— Секретный. Вы не знали, что накануне перевода он получил повышение и особую задачу?

Ма отрицательно покачала головой и не впервые почувствовала вину перед

Марком Дорошем. Она вообще мало что о нем знала.

— Мне нужно в Киммерике. Я стараюсь узнать, что с ним произошло, —

скорее, чем кул снова начал ее убеждать, выпалила Ма. На этот раз он одарил ее истощенным, пустым взглядом, словно понял, что она не стоит его усилий. А потом поближе подсунул бумагу и молча поставил резолюцию. Да

Ма получила разрешение на въезд в Киммерик.

Ее и еще несколько новобранцев доставили из Тамани на коптере. Ма успела увидеть развалины моста через Киммерицкий Боспор и желтоватое, как больное море вокруг Дешту. Но больше всего ее поразил суерный купол. Со стороны он напоминал постоянный розовый снегопад, занавес, отделявший зону поражения от остальной территории. Ма затаила дыхание, когда коптер пролетел стену. И от этого ей показалось, что она нырнула в бездонный колодец на Тарханкуте. Когда знаешь, что выплывешь, но все инстинкты взывают об опасности. Но они выплыли. Ма готовилась к сбоям техники. Все знали, что в Деште работает только примитивное оборудование. Однако они успешно приземлились, а страх пилота проявил лишь спешку, с которой он приказал выгружаться, чтобы сразу подняться в небо.

Каждая минута в Деште увеличивала риск мутации.

Их встретил проводник и выдал защитные костюмы и маски. У них Ма провела следующие несколько дней. Позже она поняла, что фильтры и кислород в баллонах частично задерживали суер. Он был повсеместным, а маски были только для того, чтобы защищать лицо от случайных взглядов. Шлемы делали одинаковыми вновь прибывших и уже измененных.

На Станции Территории К их встретил ассистент доктора Мамая — другой ученик

Зорга одуванчика Гавен Белокун. Он приветствовал их несколькими официальными словами о верности Поединку и пути Старшего Брата. А потом осмотрел как новое имущество.

холодным отстраненным взглядом. Белокун останавливался на каждом лице несколько секунд. Иногда что-то спрашивал и шел дальше. В основном на Станцию приехали молодые ученые, волонтеры, кандидаты в Старшие Братья, которые надеялись на скорую карьеру после увлекательного происшествия на территории монстров. Никто не верил, что не сможет вернуться. Белокун почти не заметил Ма. Заглянул в карту, остановился на отметке о фертильности и перешел к другому.

Мать Ветров напоминала муравейник, окруженный колючей проволокой. Периметр круглосуточно охраняли. В отдельных бараках жили ученые и обслуживающий персонал. Особо стоял Медицинский отдел. Так называли помещение, где держали пораженных. Окна

Станции выходили на очерченный, как циркулем, след в степи. И это была одна из загадок Дешту. Во время Вспышек Станция практически не разрушилась.

От Шейх-Эли, до которого было не больше фарсаха, осталась куча камней. А выжженный участок считали эпицентром Вспышек. Почти сразу местные стали называть ее мукоэде ляин эр — святой проклятой землей.

Ма начала работать в лаборатории, где исследовали суйер, и там познакомилась с Анархией. Это была смешливая кругленькая женщина с ямочками на щеках. Она сочувственно взяла Ма за руку, когда та рассказала, как попала в

Кое-что. Мужчину Анархии убил киммерическое сопротивление через несколько недель после свадьбы, и она, как и Ма, приехала на Станцию, чтобы почтить его память, хотя на самом деле — почти сразу призналась Анархия еще тогда незнакомой Ма — совсем другим. На материке ходили слухи, что на территории К происходят чудеса, и это касается даже бесплодия. Анархия тоже имела желтую отметку у оценки фертильности, но наслушалась сказок и прибыла на Станцию, чтобы стать матерью.

— Мой дед был из Киммерика. Его выселили, когда киммеринцев признали врагами народа, но тридцать лет он пытался вернуться домой. И вернулся! Его могила все еще где-то там, в Деште. Так что у меня все получится.

Главное — желание. Здесь все возможно. И не смейся. Когда увидишь мутации, сама все поймешь, — говорила Анархия, заходясь дурацким гомоном. При этом вопрос, кто станет биологическим отцом его ребенка, не имел значения.

— Он будет мой и покойный муж, потому что суер может все, — уверенно сказала Анархия. — Исследование пораженных дает невероятный шанс всему человечеству. Поэтому они